По булыжной мостовой ступая, Глядя в бесконечный небосвод, Женщина – такая молодая – Точно к трону, шла на эшафот.
«Ведьма!» злобно ей толпа орала, Впереди давно готов костер, Но она людей не замечала, Вспоминая жуткий приговор:
«Сжечь живьем. И пепла не оставить». Ну, пусть жгут. Сгорит ведь только плоть. К праху - прах, пускай. Бессмертна память. И души костру не побороть.
Кровью каждый шаг ее отмечен, Но глаза бездонны и сухи. Зря священник прямо в ухо шепчет: «Исповедай, дочь моя, грехи,
И тогда они тебе простятся, И шагнешь, очищенная, в рай…» Ведьме ль ада пламени бояться? Мимо губ – распятья острый край.
По ступенькам – вверх. Глазами – выше. И – уже из пламени: «Проща-а-а-й!». Ахнула – от мостовой до крыши – Площадь. Но один в толпе - смолчал.
|